Три кварка (сборник) - Страница 53


К оглавлению

53

Доктор Трири так же внезапно замолк, как и начал, и зорко повел взглядом поверх голов слушателей. Немногочисленные зрители безмолвствовали.

8

— Ну и что было дальше? — спросил Альберт.

— Да ничего. После этой ахинеи насчет клетки доктор Трири замолк и довольно упорно нас рассматривал. И при этом, по-моему, он думал о нас всех что-то нехорошее.

— Как он выглядит?

— Довольно эффектно. Высокий в черном и широком. Белый воротничок из валансьенских кружев делает его похожим на грифа. Костляв, сухопар, держится подвижно, но не превышает амплитуду приличий. Лицо бледное, аскетическое, губы тонкие, впрочем, ты завтра сам его увидишь.

— С чего ты взял?

— Я полагаю, мы все же посетим его лекцию.

— Зачем?

— Как зачем?

— Зачем нам слушать всякий бред?

— Ей-богу, ты еще не видел такого цирка! — Евгений прищелкнул пальцами.

— Ну, ладно, завтра посмотрим. Ты не досказал, что было дальше.

— Да ничего выдающегося. Во время блистательной речи за доктором топтался его увалень-ученик. Здоровенный такой парень, красномордый и, по-моему, в стельку пьяный. Фамилия ученика Остолоп. Забавно, не правда ли?

— Врешь. Откуда ты узнал?

— Помощник капитана обращался к ним, и я слышал. Мистер Трири и мистер Остолоп.

— Сочинил?

— Ну сочинил. — Кулановский вздохнул. — Совсем немножко. Одну букву. Оссолоп его фамилия.

9

Торжественно, широким, размашистым шагом доктор Трири миновал пассажирскую палубу и поднялся наверх, где для него и Джимми был приготовлен номер люкс. Словно подрубленное дерево, рухнул доктор в мягкое чашеобразное кресло. Застенчивая улыбка медленно проявилась на бледном лице, как изображение на недодержанном негативе.

— Здесь дивно, Джимми, не правда ли? — слабым голосом спросил проповедник, — можно будет немного отдохнуть.

— Вы правы, док. Здесь неплохо. Не хотите ли поужинать в ресторане?

— Господи, Джимми!

— Ладно, ладно. Тогда оставлю вам ваши термосы, а сам схожу подкреплюсь чем-нибудь существенным.

Джимми Оссолоп мягким движением притворил за собой дверь. «Старик ужасно нервный. Боится резких звуков. Стук двери способен нагнать на него истерику. А вот мне все нипочем. Хотя не скажи. Как я здорово сегодня набрался у этого дона, дона… черт его знает, как его там, да, здорово было, но все же лейтмотив не исчез. Из-за этой попойки и на корабль опоздали, док нервничал, как черт знает кто, но этот дон словно присосался. А может, он знал? И поэтому не хотел нас выпустить? Хорошо, что док не пьет. Вообще он, док, молодец. Он многое может. Он мне предсказал, что лейтмотив не исчезнет неделю, как я ни прыгай, и действительно, уже четвертый день держится, проклятый, и не слабеет ни на секунду.

Точка, тире. Точка, тире. Жирная черная точка и белое, сверкающее, словно проблеск молнии, тире. Точка, тире. Затем точка и несколько тире. Но чаще всего только точка и тире. И ничего больше. Точка, тире. Вот ведь проклятие, какой глупый лейтмотив! Док говорит, что это фокусы подсознания. Но, говорит, все равно это удивительно. Шутки подкорки и симпатики. Но мне не легче от этих шуток. Точка, тире. Подумать только! И какая жирнющая точка. Тире долго не держится. Промелькнет, и нет его. А точка висит. Может, это не точка, а планета? И я вижу взлет ракеты в созвездии Х-У-Z? Чепуха! Это точка и тире! Ни более, ни менее. Еще три дня мучиться, если верить доку. Алкоголь не помогает, конечно. Но как-то начинаешь смотреть на все со стороны. Вроде бы это не совсем твоя точка и не тебе принадлежащее тире».

10

Питер Ик осторожно пробирался среди огнетушителей и канатов.

«То, что свернутый стальной трос или бухта манильской веревки похожи на спящих змей, приходило в голову сотням тысяч людей, но помнили ли они о змеиной сущности спирали вообще? Прямая линия проста, кривая линия хитра, а завитая, как спираль, хандру нагонит и печаль. Чепуха!.. а завитая, как спираль, больных, печальных и слепых, покорных слуг, рабов немых несет на крыльях нежно в даль, где ожидает радость их… кажется, я, как обычно, заблудился. Удивительная, феноменальная неспособность ориентироваться! Ориентироваться в пространстве и в людях. Почему же я писатель? Нет, нужно разобраться с самого начала. Мне было тошно, и я подумал… или почувствовал? Скорее ощутил, что мне вовсе не помешает рюмка коньяка. Только рюмка? Ну не только, а если представится возможность, то и беседа с милой (милая — курсивом) незнакомкой. Только беседа? Да, только. И вот я вышел и самонадеянно направился в ресторан. Почему самонадеянно? Потому, что не спросил у стюарда, куда следует идти. Тут же я заблудился. По-моему, я нахожусь в районе грузового трюма и скоро буду туда спущен как лишний груз, балласт, который подлежит выбросу (выносу) из корабельного помещения. Придется обращаться за помощью к человечеству. Адрес один. Часть апеллирует к целому. Частность взывает к правилу. Обращается ли правило за помощью к исключениям? Не знаю. А вот и представитель этого правила. Он идет тем же порочным путем, что и я. Он путается в канатах и огнетушителях и, кажется, воображает, что попал в дебри амазонской сельвы. Ему мерещатся белые змеи и красные жакаре. Кроме того, судя по неуловимым для глаза приметам, как-то: росту, ослепительному румянцу, великолепным зубам и еще кое-чему, передо мной соотечественник. Он молод и глуп. И к тому же пьян. Но здесь мы переходим уже в позитивную область. Если этот парень пьян, значит, рядом ресторан».

53